letitbit.net vip-file.com

Купить
biblion.ru ozon.ru yakaboo.ua

Интеллектуальный роман про пупок Чехов в какой-то пьесе, кажется в Чайке, устами героя говорит пишущему собрату: «Писать вы можете, но писать вам не о чем». Роман Шишкина - тот самый случай. Автор изо всех сил хочет быть честным, но от того, что смотрит на пупок, честно описывает во всех подробностях пупок, - делается и скучно, и неловко за него. От книги остается впечатление каких-то бесконечных трепетных и ненужных читателю подробностей, типа «целовал в лодыжку», всяких интимных сюсю-мусю, перемежающихся простодушным а ля селлинджеровским «что вижу, то пою» (только у Селлинджера совсем другое, понятно зачем и много лучше). На всякий случай, если вдруг у автора есть иллюзии, от Набокова вся эта кашеобразная медитация тоже отстоит далеко. Больше всего, наверное, понравится старшеклассницам, желающим погрустить и поморочиться не о чем, – «и нечто, и туману даль», - да еще в стиле наив.
При чем-то еще война… Навороты военных ужасов – контраст, типа с миром, - но, господи, скучно описаны и ужасы, нельзя было хоть видимость сюжета, автор?! Мир тоже не поймешь в какое время, и вяло, вяло – все умирающий лебедь какой-то.
Последнее: писать Шишкин умеет. Причем настолько, видимо, что даже, не зная о чем писать, простоя перу не дает, - чтобы не разучиться, наверное. Но умело, любовно и со старанием написанные абзацы не лепятся в роман, ну не рождается литературное произведение. Никому не нужна интеллектуальная проза про пупок, сколько премий не давай.
И еще. Как у нас все боятся не успеть дать о себе знать, - позабудут! А вот Гоголь не боялся. Взял и десять лет до смерти ничего не публиковал... Иволгин Николай

книга о Смерти Именно о смерти с большой буквы. Она главное действующее лицо, чего автор и не скрывает. Все умрут, но по-разному - таков сюжет!
А теперь о впечатлении. Оно неоднозначное. Начало читала с холодной головой, забавляясь разгадыванием авторских аллюзий и явных и неявных цитат из классики (а тут тебе и Библия и Чехов и Пушкин и Карамзин и кто хочешь) Даже показалось что для такого постмодернистского стеба книга и писалась (теперь это сплошь и рядом!) Но середина книги меня захватила, открылась какая-то скрытая глубина текста, началась внутренняя перекличка с собственными мыслями и даже показалось, что передо мной настоящее литературное ЯВЛЕНИЕ. Начала горячо рекомендовать книгу друзьям и родным. Последняя же треть разочаровала - очень много автоповторов, одна и та же мысль пересказывается несколько раз в разных вариациях, как у учителя, пытающегося вдолбить материал в головы не очень прилежных учеников. Раздражало излишнее многословие. "Интеллектуальная проза" (как преподносится это творение в аннотации на книге) предполагает наличие некоторого интеллекта не только у писателя, но и у читателя. А еще показалось, что автору нужно было набрать какой-то определенный объем, возможно по договоренности с издательством, а сказать-то было уже и нечего, приходилось заново повторять сказанное выше.
Но в тоже время впечатление от отдельных эпизодов настолько сильное, что неоднократно мыслью возвращалась к прочитанному. Если Вы из тех, кого интересует не только вопросы типа "где купить? " "как заработать?" "с кем бы вечер провести?", но и вопросы "Как жить?", "Зачем жить?" и главное "Что такое Жизнь (или Смерть)?" - то читайте! Однозначного ответа вы, конечно, не найдете, но найдете повод поискать его. И еще эту книгу надо читать понемногу - почитал-подумал, не увлекаясь, иначе она производит слишком депрессивное впечатление.
Резюме - книга очень неровная, ЧИТАЙТЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО! Вот такое неоднозначное резюме. Марина

Сообщающиеся кастрюли. Часть вторая. Добрая душа О первой кастрюле я уже писала (см. мой отзыв на «Венерин волос» М. Шишкина). Поговорим теперь о второй кастрюле – о «Письмовнике», где Шишкин продолжает творить, так сказать, в эпистолярном жанре.
Главный герой теперь уже не «муравьиный бог», а некто по имени Володя, но радоваться этому не стоит. Володя тоже не подарок.
«Но настоящую проверку моя любовь к природе прошла через пару лет, тоже на даче и тоже с птенцом. Ко мне с ревом прибежал соседский мальчик, давился слезами и все никак не мог мне объяснить, что произошло. Я побежал за ним. То, что я увидел у них на дорожке, ведущей к крыльцу, действительно было не для детского глаза. Из гнезда упал птенец, но неудачно, рядом с муравейником, и он весь был облеплен муравьями, корчился беззвучно, и я растерялся, не зная, что делать. Спасти его было уже невозможно, но и просто стоять и смотреть на его мучения я тоже не мог.
Ты знаешь, Сашенька, мне кажется, в ту минуту я по-настоящему начал взрослеть. Я понял, что должен найти в себе мужество сделать добро. А добром в эту минуту будет поскорее прекратить эти мучения. Я взял лопату, сказал мальчишке идти в дом, сам подошел к птенцу, превратившемуся в живой черный муравьиный комочек, и разрезал его лезвием лопаты пополам. Обе половинки продолжали корчиться – или мне так показалось из-за муравьев. Я отнес эти муравьиные кучки к забору и там закопал. А тот мальчик все видел из окна террасы, обиделся на меня и не мог мне этого простить».
«Доброта» Володи ошарашит любого, кто дотянет до этого места в книге и не выбросит ее в мусорное ведро раньше. И «муравьиный бог» из «Венериного волоса», и Володя из «Письмовника» – оба не живут, а только производят копоть и смрадный дым, как подожженная гнилая вата.
«Как радоваться настоящему, если оно ненужно и никчемно? И от всего тошнит – от обоев, от потолка, от занавесок, от города за окном, от всего этого не я. Тошнит от самого себя, такого же не я, как и все остальное. Тошнит от куцего, убогого прошлого, состоящего из глупостей и унижений. И особенно тошнит от будущего. Особенно от будущего – это ведь дорога в ту смрадную дырку в кладбищенской уборной.
А до этой дырки – зачем все? Что я сам выбрал? Плоть? Время? Место? Ничего я не выбирал, никуда меня не звали».
«А сортир здешний, далекая моя Сашка, это нужно объяснить. Представь себе дырки в загаженном полу. Нет, лучше, не представляй! И каждый норовит наделать кучу не в дырку, а с краю. И залито все. Вообще работа желудка у твоего покорного и иже с ним – особая тема. В здешней отдаленности почему-то всегда болит живот. Непонятно, как можно посвятить себя науке побеждать, если сидишь все время над бездной и из тебя льется?»
«Знаешь, что в мертвых удивляет? Что они все становятся похожи друг на друга. При жизни были разные, а потом у всех глаза одинаковые – зрачки глаз тусклые, кожа восковая, а рты почему-то всегда открыты. Особенно неприятно смотреть на волосы, не могу объяснить, почему. И на ногти.
И запах одинаковый. Не запах, конечно, а вонь. Смрад. Самый противный запах на земле.
Ты знаешь, сколько я в жизни видел мертвых рыб, птиц, зверей, но такой вони, как от человеческих трупов, никогда не было.
И привыкнуть к этому запаху невозможно. И не дышать нельзя.
По сравнению с этим фекальные ароматы с примесью извести, которой забрасывают ямы с нашим содержимым, кажутся ерундой. Или запах гнойных бинтов в перевязочной.
А запах соломы, пропахшей лошадьми, вообще хочется втягивать в себя, чтобы заглушить запах пота и грязных тел.
Иногда так и хочется взять да отрезать себе нос.
Ну да, отрезать и отправить его с оказией домой…»
Вот, таково качество «щей» во второй кастрюле. А как дела с маразмом? И с маразмом все обстоит прекрасно.
«Бриться не забывать. Немогузнайкам объясняю: ношение бороды может означать проигрыш в поединке, потому что за нее удобно ухватиться и победить противника. Завтра выступаем. Путь далек. Ночь коротка. Спят облака. Сперва пойдем по дружественному нам царству попа Ивана, о чьем великом могуществе говорит весь свет. Вот в “Вечерке” пишут, что взял измором самого Чингисхана. Место это труднопроходимое и свирепостью свирепо. Строжайше рекомендую всем господам полковым и баталионным начальникам внушить и толковать нижним чинам и рядовым, чтобы нигде при переходе местечек, деревень и корчм ни малейшего разорения не делать. Пребывающих спокойно щадить и нимало не обидеть, дабы не ожесточить сердца народа и притом не заслужить порочного названия грабителей. В дома не забегать, неприятеля, просящего пощады, щадить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолетков не трогать. Для сбережения пули на каждом выстреле всякий своего противника должен целить, чтобы его убить. Кого из нас убьют – царство небесное, живым – слава! Паникеры и трусы должны истребляться на месте. За мной, в атаку, ура! Ступай, ступай! Атакуй! В штыки! Стрелки, вперед! Докалывай! Достреливай! Вали на месте! Всех побьем, повалим, в полон возьмем! Гони, коли! Режь, бей! Хрой, прикак, афох, вайрках рок, ад!»
Как-то уж больно беззастенчив М. Шишкин с читателями, уж слишком откровенен. Известно, что сколько ни говори «халва», во рту сладко не станет, но словесные помои Шишкина обладают волшебным эффектом: так и чувствуешь самую настоящую вонь. И избавляться от дряни под названием «Письмовник» нужно непременно в резиновых перчатках! Крымова Оксана

Большой шиш как диалектическое развитие большой фиги Не очень-то приятно возвращаться к «Письмовнику», но приходится – в связи с присуждением этой дряни премии «Большая книга». Ну что ж… можно сказать определенно, что члены жюри ничего не знают о буддизме; иначе их заставила бы задуматься перспектива попасть в ад, где им придется в течение миллионов лет перечитывать этот опус. И ад этот будет зловонный.
Но есть и хорошая новость. В том смысле, что хуже уже ничего быть не может. А я-то ругала прошлого лауреата, Басинского, за бездарность! Простите, простите меня, Павел Валерьевич! Все-таки живете вы с оглядкой на русскую культуру, про Льва Толстого
вот слышали, понимаете, что можно на нем заработать деньги… Только это, конечно, и понимаете – но все же… Шишкин поражает тем, что про него нельзя даже сказать, что у него циничное, потребительское отношение к культуре – он просто не подозревает о ее существовании. Вообще, с какой стороны ни посмотри, он сплошное «не». Взять вот ту же Улицкую, которая все же страдает от того, что ей не о чем писать, все же имеет какое-то смутное понимание, что книги пишутся о чем-то, и нелепо, уродливо, но все-таки пытается выжать из себя какую-то видимость смысла. А Шишкин – «гуляка праздный», смеющееся дитя, которое просто не понимает, что такое книга. Может, он и в руки их не брал никогда. Кроме вот этой самой, «Большой книги», в денежном эквиваленте… Ну да и бог с ним. Следующий лауреат, если будет, будет лучше. Крымова Оксана

что-то очень близкое Удивительно, как книги иногда сами тебя находят?! Случайно попалась на глаза, случайно скачала, случайно прочитала... и книга эта вдруг оказалась поразительно личной, а чтение настолько эмоциональным...
Необъяснимо, почему вроде бы далекие от собственного опыта события, описываемые в романе, кажутся такими близкими?
Не стану утверждать, будто знаю, что такое любовь и уж тем более что могу выразить её словами, но рассказанное в "Письмовнике" - это что-то очень близкое.
А теперь без мелодраматизма! Роман в письмах - да, но только по форме; по сути - это философская притча о любви и... смерти. Автор удивительно "распорядился" пространством и временем - это даже не простое их "естественное объединение" по принципу относительности - их словно вовсе в романе нет; и создал необыкновенных героев - "несуществующих", жизнь которых - слова в письмах и дневниках, но и символами их назвать нельзя - слишком человечны. ОН - Гамлет, и его письма - "мужские вопросы бытия": любовь, проблема отца, война, смерть... ОНА - и женские темы: любовь, материнство, дом... и снова смерть.
Удивительный роман и как свойственно "значительным" произведениям содержание хоть и едино, но неоднозначно. Потому и отзывы очень разные, но почти все верные... Ирина